В эпоху тотальной лениниады любой адрес Ильича было принято отмечать мемориальной доской. Не стал исключением и дом, на фасаде которого мы можем прочитать, что здесь летом 1894 будущий вождь мирового пролетариата выступил перед нижегородскими марксистами.
Хотя на самом деле было бы логичней повесить здесь доску в память о двух выдающихся женщинах второй половины XIX в.: сестер Сусловых, провозвестниц раскрепощения женского пола в России.
Старшая вошла в историю, как любовница и муза Достоевского, младшая, как первая русская женщина-врач, кстати, отмеченная в топонимике Нижнего Новгорода.
Современные девушки не представляют, в какую счастливую эпоху живут.
Родись вы в XIX веке, то сразу бы выяснили, что женщина — не человек. Она не могла получить высшее образование, устроиться на работу, отличную от швеи или прачки, у нее даже не было собственного удостоверения личности. До замужества она была вписана в паспорт отца, после — в паспорт супруга.
Появление женщины в политике или науке было невозможным. Но ведь кому-то надо было разбить этот стереотип.
В 1860 году в Вознесенском посаде Иванова была основана фабрика Асафа Григорьевича Суслова по производству набивных платков. Спустя три года нему из Петербурга приехал брат Прокофий Григорьевич Суслов, ставший пайщиком фирмы.
Прокофий был бывший крепостной графов Шереметевых, который не просто добился вольной, а стал управляющим всех его имений, что говорит о его способностях, передавшихся дочерям — Полиньке и Наденьке.
Они родились в селе Панино Нижегородской губернии, и отец смог дать им достойное воспитание и образование.
Но, увы, фирма обанкротилась.
Нижегородский воротила Дмитрий Васильевич Сироткин, о котором мы рассказывали в отдельном выпуске, не смог простить Суслову отказ в выдаче ему дармовой рабочей силы. Поскольку все деньги Прокофия были вложены в производство, Сироткин скупил его долговые обязательства и предъявил в самый ответственный момент. Суслов попробовал взять дополнительный кредит, но встретился с картельным сговором местных купцов, организованным Дмитрием Васильевичем.
В итоге, чтобы не попасть в долговую яму, незадачливому предпринимателю пришлось продать все свое имущество и перебраться к сыну в Нижний Новгород. Его дочери были знакомы с Достоевским, но писатель влюбился в Апполинарию. Она не просто оставила след в судьбе нашего классика.
Этот след мы можем наблюдать в его романах, где главные героини ведут себя не совсем адекватно с точки зрения обывателя, и где кипят такие страсти, что ой-ой-ой. В ее дневнике достоевсковеды находят первое упоминание о замысле “Преступления и наказания”.
17 сентября 1863 г. Поля и Федор обедали в Турине, и он, глядя на девочку, сказал: «Ну вот, представь себе, такая девочка с стариком, и вдруг какой-нибудь Наполеон говорит: “Истребить весь город”. Всегда так бывает на свете».
Вот она карамазовская теория о слезинке ребенка в ее первоначальном виде.
К младшей сестре Апполинарии Надежде Федор Михайлович относился с глубоким уважением. В одном из писем, адресованных ей, он писал: «Я в каждую тяжелую минуту к вам приезжал отдохнуть душой. Вы видели меня в самые искренние мои мгновения…»
Главной целью для Надежды Сусловой стала медицина.
«Я пожелала научиться этому делу возможно больше и возможно лучше, — писала она позже в воспоминаниях. — И мысль, что такое занятие в своем полном размере обыкновенно не представляется женщинам, не могла уже остановить меня».
Действительно, когда в 1861 году Министерство народного просвещения решило узнать мнение университетов о допуске к слушанию лекций лиц женского пола, то попечитель Дерптского учебного округа Егор Федорович Брадке высказался следующим образом: «Я не могу признать женский пол по особенностям его конституции, умственным и душевным его качествам ни способным изучать анатомию, ни приобретать юридические сведения…»
И это было не единственное мнение в таком роде. Однако Наде Сусловой было на него плевать.
В Петербурге она остригла волосы и выглядела нигилисткой, прям курсистка с известной картины Ярошенко.
Как отмечала переводчица и мемуаристка Екатерина Ивановна Жуковская «ходила в каком-то черном шерстяном балахоне, перепоясанном ремневым кушаком».
В таком виде она посещала лекции в Медико-хирургической академии.
Профессора Иван Михайлович Сеченов и Сергей Петрович Боткин разрешили трем женщинам прикоснуться к святая святых мужского мира — науке, а данном случае медицинской.
Но эта троица в юбках настолько напугала высших чиновников Российской империи, что вход в академии им вскоре запретили. Суслова, однако, не сдалась.
Вместе с двумя подругами, среди которых была Машенька Обручева, будущая жена Сеченова, она отправилась за границу, в Цюрихский университет, который блестяще окончила в 1867 г.
Казалось бы, возвращение на родину должно проходить с триумфом. Триумф был, а вот признания ученых мужей — нет. Новоиспеченному доктору пришлось повторно сдавать экзамен, но она смогла вторично защитить свою диссертацию и стать первой в России женщиной-врачом с университетским дипломом.
Во многом благодаря ей в столице Российской империи открылись первые Женские фельдшерские курсы при Екатерининской больнице.
Еще в Швейцарии Надежда Прокофьевна вышла замуж за своего коллегу по врачебному цеху Федора Эрисмана, который по словам Сеченова искренне полюбил Россию, но в дальнейшем их пути разошлись, и это был еще один вызов обществу: еще не добившись развода, Суслова жила гражданским браком с другим медиком Александром Голубевым.
Вместе они переехали в Нижний Новгород, вот в этот дом, и на деньги мужа, который параллельно занимался торговлей вином и золотопромышленным делом, Надежда Прокофьевна открыла собственную гинекологическую клинику.
В дальнейшем она покинула Нижний, но в городе о ней хранится память в виде улицы в Советском районе и деревянного дома, на стену которого явно просится еще одна мемориальная доска.
Возможно ваш приезд и проявленный интерес к этому объекту поспособствует ее установлению.
