Текст: Павел Перец
Приезжая в Хельсинки на поезде, вы попадаете на вокзал, построенный по проекту Элиэля Сааринена, которого Алвар Аалто назвал «первым финским урбанистом». Действительно, многие его проекты не дополняли, а формировали городскую среду. Долгое время Сааринен был известен лишь в кругу специалистов. Прославили его не здания, а собственный сын Ээро, благодаря деятельности которого в истории архитектуры и дизайна после фамилии Аалто автоматически следует фамилия Сааринен. Оба они вдохновлялись характерными ландшафтами Финляндии, оба они делали слепки природы, интерпретировали ее в создаваемых ими зданиях и предметах интерьера.
Элиэль Сааринен
Предопределение
Первая половина ХХ века. Апогей историзма в архитектуре и дизайне миновал. Америка со скрипом начала поворачиваться в сторону Европы, где зарождались новые тенденции. Немецкая строгость Миса ван дер Роэ покорила отнюдь не всех, но мегаполисы начали прорастать небоскребами в виде параллелепипедов. Простота кубических форм неоспорима, но вечно строить под прямым углом скучно. Хочется быть ближе к природе, где полно кривых линий и причудливых форм. Не мудрствуя лукаво, скажем, что на повестке дня в очередной раз встал опрос о новом подходе к решению архитектурных задач. Требовался переход от жесткости к плавности, от прямизны к кривизне. Ээро Сааринен с присущим ему финским хладнокровием смог осуществить этот переход, развязав своим творчеством руки последующим поколениям архитекторов, позволив им буквально ваять собственные здания.
Судьба Ээро Сааринена была предрешена с самого рождения. Он был сыном архитектора. Мать Лойя Сааринен – скульпторша и художник по текстилю. Два дяди – архитекторы. Сестра замужем за дизайнером. Таким образом у Ээро просто не было иного выхода, как продолжить семейную традицию. К тому же он родился 20 августа, что было символично: это был день рождения его отца.
Ээро Сааринен
По словам своей дочери Сюзан Ээро вырос под отцовским чертежным столом. Строгое воспитание: он никогда не получал никакого подарка, только в том случае, если смог сделать что-то действительно хорошо. К нему сразу же начали относиться как к взрослому. Эту манеру общения Ээро потом применял и с собственными детьми. Однажды он спросил свою восьмилетнюю дочь, что она думает о политической ситуации в стране. Та, как и любой восьмилетний ребенок, ответила невпопад, и Сааринен тут же ее осек: «Никогда не давай ответа, пока не изучишь вопрос».
Вторая медаль
В 1922 году Элиэль Сааринен занял второе место в конкурсе на здание газеты Chicago Tribune. Конкурс прозвучал на весь мир, многие известные на тот момент архитекторы приняли в нем участие. Почетное второе место вдохновило Элиэля на переезд в Америку, куда он попал в феврале 1923 года. Спустя два месяца к нему присоединилась семья. В 1925 году Джордж Бут, издатель Detroid News заказал Элиэлю проект для Крэнбрукской академии искусств. Над этим заказом Сааринен работал вплоть до 1940 года, что спасло и его, и его семью во время великой депрессии.
Сын Элиэля Ээро в течение года обучался скульптуре в Париже. В 1935 он получает степень бакалавра в Йельском университете и отправляется в путешествие по Италии, Египту, Палестине, Греции, Германии и Швеции.
Конец Второй мировой войны ознаменовал собой начало новой эры для среднего класса в Северной Америке. Ээро Сааринен начинал свою профессиональную карьеру в «эпоху изобилия». Таким термином американские социологи окрестили состояние американского общества с 1945 по 1964 гг. За это время в США родилось 80 000 000 человек. Бэби-бум изменил принципы землепользования и инфраструктуру городов. Атмосфера избытка внесла свои коррективы в мир дизайна.
«Архитектура должна ответить на нужды общества, связанные с появлением автомобиля» таков был главный посыл 1950-х. Детройт – точка опоры всей американской автопромышленности. Здесь были основаны Ford и Chrysler. Здесь в 1948 году владельцы General Motors решили построить новый Технический центр. Заказ на колоссальную по тем временам сумму $70 млн. получил Ээро Сааринен. Он создал серию зданий для пяти департаментов, организовав их вокруг бассейна, в котором, чтобы нарушить плоскость всего комплекса, была инсталлирована водонапорная башня – центральный вертикальный мотив. В качестве модели для зрительного зала в виде купола послужил разрезанный пополам теннисный мяч.
Сааринен, как и все начинающие архитекторы, старался не пропустить ни одного конкурса. Он выиграл шесть вторых призов, за что получил прозвище «Вторая медаль». В семье он так же был «второй медалью». Работая в фирме отца, чей авторитет был для Ээро неоспорим, Сааринен набирался опыта. Но настал момент, когда Ээро сменил свой порядковый номер со второго на первый.
Военный мемориал Милуоки, посвященный ветеранам Второй мировой, расположен рядом с мостом, ведущим в центр города, на берегу озера Мичиган. Крестообразная конструкция, покоящаяся на столбах, возвышается на холме и производит впечатление современного Парфенона. Сааринен адаптировал идеи итальянца Пьера Луиджи Нерви, прославившегося своими невообразимыми зданиями из бетона. Мемориал стал одной из главных достопримечательностей Милуоки.
Стоячая цепь
У Наполеона были имперские замашки, поэтому немудрено, что придя к власти, он устремил свой взгляд не только на восток, но и на запад. Бонапарт планировал расширить границы своей империи, шагнув через океан, благо предпосылки для этого были: французские колонисты облюбовали не только часть атлантического побережья, но и обширную территорию внутри континента. Президент Томас Джефферсон, зная, что Наполеон готовится к войне с Англией, и что ему в ближайшее время будет не до Америки, уполномочил Джеймса Монро и Роберта Ливингстона начать переговоры с Францией о покупке Нового Орлеана и некоторых других участков Луизианы. Каково же было удивление послов, когда корсиканец предложил им купить не участки, а всю территорию. Договор о покупке Луизианы за 15 млн. долларов (около 4 центов за акр) был ратифицирован 21 октября 1803 и стал триумфом политики и дипломатии США. В результате этой сделки территория Штатов увеличилась практически вдвое.
В 1934 году в парке города Сент-Луис на берегу Миссисипи был создан мемориал (Jefferson National Expansion Memorial) в честь Луизианской покупки. В 1947 власти решили построить на месте поселения, положившего начало городу, памятник, для чего объявили конкурс. Конкурс привлек внимания архитекторов по обе стороны океана, подали заявки и Сааринены – это был первый раз, когда Ээро выступал самостоятельно, без опеки отца. Спустя некоторое время семья получила телеграмму, что Элиэль прошел в пятерку финалистов. Но 3 дня спустя пришло опровержение, что не отец, а сын будет продолжат борьбу за первое место, которое он в итоге и получил. В этот момент Ээро значительно вырос в глазах отца.
Сааринен считал, что ни обелиск, ни квадратная коробка, ни купол на этом месте не будут восприниматься должным образом. Вспомнив арки Септимия Севера и Константина, которые он видел в Риме, Ээро предложил свой вариант триумфальной арки – нетрадиционную интерпретацию устоявшейся архитектурной формы с использованием достижений современной инженерии.
Нить или цепь, подвешенная за два конца, принимает форму, которую принято называть цепной линией. Сааринен использовал модель именно такой линии, перевернув ее на 180° и получив конструкцию 192 м в высоту и 192 м в ширину. Если диаметр сечения арки у основания составляет 16 м, то на самом верху он равен 5 м. Отсюда видно, что постройка такой дуги представлялась решением трех проблем, связанных с формой, конструкцией и способом доставки посетителей на самый верх. Последняя задача была наиболее сложной.
Забегая вперед, скажем, что Ээро Сааринен умер за 4 года до окончания строительства. Незадолго до смерти он решил изменить конструкцию башни, инсталлировав туда подъемное устройство, чтобы посетителям не приходилось преодолевать более 1000 ступенек. Но конструкция арки не позволила применить обычные модели лифтов. Несколько компаний пытались подобрать подходящий вариант, но не преуспели. Тогда Сааринен нанял инженера Ричарда Баузера. Ему дали всего две недели на разработку своего варианта, но он, как ни странно, успел. Его система объединяла обычный тросовый лифт и кабинку колеса обозрения на карданной подвеске. В 1968 году эта уникальная система была установлена и работает до сих пор.
Вот это стул, на нем сидят
Основным рекламистом модернизма в Америке был музей современного искусства в Нью-Йорке (МоМА). В конце 1930-х американский средний класс все еще неодобрительно относился к вещам, сделанным по принципам Баухауса. Налицо было стремление к традиционной, громоздкой и непрактичной мебели. Чтобы сломить это неприятие новых идей, куратор архитектурного департамента МоМА Элиот Нойз объявил в 1940 году конкурс «Органичный дизайн домашней мебели». Главными критериями выставлялись экономичность, функциональность и возможность изготовления промышленным способом. Такая мебель должна была стать доминантой на внутреннем рынке США.
В состав жюри входил Марсель Бройер, Алвар Аалто, Эдвард Стоун и музейный куратор Альфред Барр. Первое место в конкурсе завоевали Ээро Сааринен и Чарльз Имс.
Сааринен и Имс встретились в Крэнбуркской академии искусств. Их знакомство переросло в дружбу, а дружба в братство (сына от второй жены Сааринен назвал Имсом). Тандем двух молодых новаторов принес свои плоды. На конкурс МоМА они представили 8 проектов. Все они базировались на идее адаптации технологий, используемых в оборонной промышленности (в частности, в самолетостроении), поскольку военная продукция была функциональной и удобной. Главной особенностью представленных стульев было использование гнутой фанеры и пенорезины. Уже нашелся и потенциальный производитель (Haskelite Corporation), который выполнил пилотную модель. Но Вторая мировая спутала все карты.
Одной из учениц все той же Крэнбургской академии была Флоренс Нолл, в девичестве Шуст. В 1944 году она вышла замуж за владельца фирмы Knoll Ганса Нолла. На повестке дня была модернизация компании, а для этого нужны были свежие мозги и свежие силы. Поэтому Флоренс стала главным вербовщиком молодых талантов, поскольку довольно плотно общалась с ними в академии. Уже в 1946 году, используя те же самые идеи, чтобы были выдвинуты на конкурс МоМА, Сааринен создает для Knoll свой первый серийный стул «Кузнечик». Но главный успех пришел с моделями «Лоно» и «Тюльпан».
«Современные люди сидят не так, как в Викторианскую эпоху», — логично утверждал Сааринен. Ему хотелось сделать кресло, сидя в котором можно было бы принять любое положение. Комфорт, технологическая инновация и самовыражение – вот три основные характеристики кресла «Лоно». Ну и популяризация психоанализа в поствоенный период. «Все, кто сидят в этом кресле, особенно женщины, должны чувствовать себя в безопасности» — заявил Сааринен в одном из интервью.
Настоящим же мебельным успехом Сааринена стал «Тюльпан». «Я хотел сделать вещь из единого куска», — говорил он. Перед тем как запустить модель в производство, архитектор протестировал ее в собственном доме. Одноногий «Тюльпан» стал фирменным знаком не только фирмы Knoll, но и самого дизайнера.
Романтика природы
Отца Сааринена часто называли основоположником национальной романтики в финской архитектуре. Сын был так же не чужд сентиментальности в дизайне. В проекте для Массачусетского технологического института была предусмотрена часовня, построенная Саариненом без единого окна. Единственным источником света было отверстие в крыше, которое освещало подвешенный над мраморным алтарем металлический экран. Он был сделан еще одним соратником Ээро по Крэнбуркской академии Гарри Бертойя, экспертом по металлургии в области прикладных искусств. Сааринен попытался создать эффект, который он наблюдал в Спарте, когда лунный свет и его отражение в воде наслаивались друг на друга.
В начале 1950-х в архитектуре Сааринена начинают возникать скульптурные формы. Наиболее ярко это выразилось в терминале авиакомпании Trans World Airlines в нью-йоркском аэропорте Кеннеди. Терминал стал аллегорией полета, запечатленного в бетоне. Этим проектом Ээро утвердил необходимость присутствия природных форм в архитектуре. Критики поначалу восприняли терминал как шаг в сторону от модернизма, но на самом деле это был шаг вперед. На сегодняшний день терминал не используется по назначению и власти не исключают возможности превращения его в выставочный центр.
Ээро Сааринен умер 1 сентября 1961 года от раковой опухоли в мозгу. 200 проектов – таков итог его двадцатипятилетней профессиональной карьеры. Сааринен видел себя в первую очередь гуманистом, представителем модернистов второй волны, которые понимали конечность развития лапидарного слога в архитектуре, предложенного Мис ван дер Роэ. Немецкая сухость требовала хотя бы каплю романтики. Сааринен сделал архитектуру более эмоциональной, а дизайн более человечным, показав сначала Америке, а потом и всему миру, что современные здания и современная мебель могут апеллировать не только к снобствующим эстетам, но и к простым обывателям.
