Ведете вы экскурсию по Петербургу, смотрите на угол Измайловского проспекта и Обводного канала и думаете: что такого могло здесь случиться. А между тем на этом месте вследствие умышленного поджога сгорела паровая мельница, и позже был взорван министр внутренних дел Вячеслав Плеве.
Наполеон говорил, что любого интенданта можно смело расстреливать через 5 лет службы. В дореволюционной России, все, что связано с поставками в армию, было весьма прибыльным делом. Причем наживались как тыловые службы, так и поставщики. Источником богатства, например, был хлеб.
Этим занимался купец Степан Тарасович Овсянников. Его называли королем Калашниковской биржи, зерновой биржи на Харьковской улице, являющейся в настоящий момент дворцом культуры милиции.
Купец Овсянников вместе с коллегой по фамилии Кокорев держали паровую мельницу, на которой перемалывалось зерно, предназначавшееся для армии.
И все бы хорошо, но компаньоны не поделили бизнес. Овсянников чувствовал себя хозяином дела, но по факту оно принадлежало Кокореву, и тот никак не хотел его уступать.
И даже судебные разбирательства не помогли. И тогда Овсянников, застраховав предприятие на круглую сумму, сжег его.
Тем самым он убивал двух зайцев: мстил Кокореву и получал деньги, причитавшиеся ему по страховке.
“Дело взялся расследовать Анатолий Федорович Кони, один из самых известных юристов дореволюционной России. Кони вскоре выяснил, в чем причина. Он выяснил не только это. Например, во время обыска был найден поименный список чинов главного и местного интендантских управлений с показанием мзды, ежемесячно уплачиваемой Овсянниковым.
За этим купцом уже числилось 15 уголовных дел, после которых он выходил сухим из воды, и было понятно, что не без помощи денежной массы.
Все были уверены, что Овсянников отвертится и на этот раз. Первым шоком стал арест подозреваемого. Узнав об этом он заорал: «Да вы шутить, что ли, изволите? Меня под стражу?! Нет, господа, руки коротки! «
Даже в немецкой газете писали, что двенадцатикратный миллионер Овсянников может и будет арестован, но на днях станет известным, что одиннадцатикратный миллионер Овсянников выпущен на свободу. Но он был осужден.
Интерес страховых компаний в суде представлял известный адвокат Спасович. На упрек защитника Овсянникова, что он строит все свои выводы на одних косвенных уликах, на чертах и черточках, тот воскликнул: «Н-да! черты и черточки! Но ведь из них складываются очертания, а из очертаний буквы, а из букв слоги, а из слогов возникает слово, и это слово:
поджог!»
Овсянникова осудили. Кони прославился на всю страну. Данное дело показало, что судебная реформа была произведена не зря.
Сгоревшую мельницу перестроили в гостиницу. Она называлась Варшавскою поскольку находилась напротив одноименного вокзала. А рядом до сих пор находится действующий Балтийский вокзал. Когда царь пребывал в Петергофе, то каждый четверг с десятичасовым поездом к нему отправлялся на доклад министр внутренних дел Вячеслав Плеве. До вокзала он ехал по Измайловскому проспекту. В сопровождении сотрудника охранного отделения, мчавшегося рядом на велосипеде.
Всю эту информацию партия социалистов-революционеров выяснила в ходе тщательного наблюдения. Для этого террористы заделались извозчиками и уличными продавцами сигарет.
Был известен только адрес казенной квартиры Плеве в здании Департамента полиции на Фонтанке, где я частенько вожу экскурсии.
Проблема заключалась в том, что разносчикам запрещалось останавливаться, они всегда должны были ходить, а извозчикам запрещалось останавливаться в определенных местах и к тому же, как и в наше время с таксистами, почти все стоянки в городе были негласно поделены и чужака, пристроившегося рядом, могли прогнать.
Сначала Плеве решили убить рядом с его домом на Фонтанке. В последний момент план сорвался, посколку один из метальщиеков по фамилии Боришанский, заметив слежку, попросту убежал, не дождавшись появления министра.
В этой связи было решено прикончить его на Измайловском проспекте. Кстати этот Боришанский был вообще каким-то никчемным работником. Террористы рассматривали вариант покупки автомобиля и Боришанский должен был научиться его водить, но не научился.
В день убийства террористы встретились у церкви Покрова на Садовой. Ее снесли при советской власти, сейчас на этом месте площадь Тургенева. Отсюда метальщики один за другим, в условном порядке, — первым Боришанский, вторым Сазонов, третьим Каляев и четвертым Сикорский, отправились на дело.
Шли они на расстоянии сорока шагов один от другого. Этим устранялась опасность детонации от взрыва. Причем Сазонов нес свою бомбу, завернутую в газету, просто под мышкой.
Далее дадим слово Борису Савенкову, руководившего всей группой. “Вдруг в однообразный шум улицы ворвался тяжелый и грузный, странный звук. Будто кто-то ударил чугунным молотом по чугунной плите. Я увидел, как от земли узкой воронкой взвился столб серо-желтого, почти черного по краям дыма. Столб этот, все расширяясь, затопил на высоте пятого этажа всю улицу”.
Плеве был убит на месте, Сазонов, бросивший бомбу, был ранен, но не смертельно. Остальные метальщики должны были свои бомбы утопить.
Каляев и Боришанский справлись с этой задачей без проблем, а вот Лейба Вульфович Сикорский, который по-русски то с трудом говорил, вместо того, чтобы пойти в Петровский парк и там, взяв лодку без лодочника, выехать на взморье, нанял у Горного института ялик для переправы через Неву и, на глазах яличника, недалеко от строившегося броненосца «Слава», выкинул снаряд за борт. Яличник, это заметил. Сикорский, предложил ему 10 рублей. Но яличник скрутил его и доставил в полицию. Ну и правильно. Нефиг министров взрывать и бомбы топить.
А мы встретимся с вами на следующих экскурсиях по Петербургу.
