Продаст все
Двуличен он! Избави боже!
Напрасно поклепал глупца:
На этой откровенной роже
Нет и единого лица.
Это эпиграмма на Фаддея Булгарина, которого мы уже встречали на Невском проспекте. С его именем связано много адресов в Петербурге, в том числе Невский? 90-92, где главный дом, построенный по проекту Виктора Шретера, чуть отстоит от красной линии, а его фланкируют два флигеля. Правда, они в процессе архитектурной эволюции потеряли симметричность, правый стал на один этаж выше левого.
На вписке
В советское время тут были коммуналки. В одной из них автор несколько раз ночевал, это была так называемая «вписка». Когда тебе надо где-то перекантоваться ночью, ты находишь в тусовке у Гостиного двора человека со впиской, который пускает к себе домой. Комната была размером с нынешнюю двушку. Каждый раз, проходя мимо этого дома, вспоминается человек по имени Миша, дававший приют обездоленным панкам. Навсегда запомнилcя один, который постирав джинсы, сушил их, гладя утюгом.
Сейчас здесь находится одна из самых крупных строительных компаний Петербурга, чемпион по задержке сроков сдачи собственных объектов. А в XIX в. здесь обитал небезызвестный нам Фаддей Булгарин, о котором уже заходила речь у дома №18.
Тайный доноситель
Вот отрывок из воспоминаний Анатолия Федоровича Кони, одного из самых известных дореволюционных юристов. Более подробно мы поговорим о нем у дома №100:
«Нынешняя Надеждинская улица не так длинна, как теперь: на линии теперешней Жуковской, тогда Малой Итальянской, существует сплошная стена разных построек.
Пройдя мимо нее, мы встречаем двухэтажный дом Меняева, разделенный на два флигеля, среди которых открывается обширный двор, с деревянным красивым домиком посередине. На балконе одного из каменных флигелей, выходящем на Невский, сидит в халате, с длинной трубкой в руках и пьет чай толстый человек с грубыми чертами обрюзглого лица. Это популярный Фаддей Венедиктович Булгарин, издатель и редактор «Северной пчелы» – единственной в то время газеты, кроме «Русского инвалида» и «Полицейских ведомостей», — печатный поноситель и тайный доноситель на живые литературные силы, пользующийся презрительным покровительством шефа жандармов и начальника Третьего отделения. Газета его, благодаря исключительному положению пользуется распространением, помещая иногда, в легковесных фельетонах бойкого редактора, рекомендации различных угодных ему магазинов и предприятий».
Пара комментариев к данному отрывку. Надеждинская улица – нынешняя улица Маяковского, о ней будет подробнее рассказано у следующего дома №94. Умилительно, как Кони негодует против скрытой рекламы магазинов — по нашим временам общее место для любого печатного органа.
Знаменитый наш Фаддей
Булгарин был поляк. Изначально он воевал на стороне русских против французов, а затем на стороне французов против русских и даже участвовал в наполеоновском нашествии. И хоть это не помешало ему сделать карьеру критика, издателя и писателя, многие потом долго припоминали ему ренегатство. Что выливалось просто в огромном количестве эпиграмм.
Вот, например, Лермонтов:
«Россию продает Фаддей
Не в первый раз, как вам известно.
Пожалуй, он продаст жену, детей,
И мир земной, и рай небесный,
Он совесть бы продал за сходную цену,
Да, жаль, заложена в казну».
Вдогонку Некрасов:
«Не страшитесь с ним союза,
Не разладитесь никак:
Он с французом – за француза,
С поляком – он сам поляк,
Он с татарином – татарин.
Он с евреем – сам еврей,
Он с лакеем – важный барин,
С важным барином – лакей.
Кто же он? Фаддей Булгарин,
Знаменитый наш Фаддей».
Вдогонку эпиграмма, которая долгое время приписывалась Баратынскому, Пушкину, а на самом деле она вышла из-под пера Вяземского. Под сарматами здесь подразумеваются поляки, а строчка «под орлом французским» намекает на знамя наполеоновской армии, древко которого украшалось бронзовой фигурой орла:
Фиглярин — вот поляк примерный!
В нем истинных сарматов кровь:
Взгляните, как в груди сей верной
Хитра к отечеству любовь!
То мало, что из злобы к русским,
Хоть от природы трусоват,
Бродил он под орлом французским
И в битвах жизни был не рад;
Патриотический предатель,
Расстрига, самозванец сей,
Уже не воин, а писатель,
Уж русский, — к сраму наших дней!
Двойной присягою играя,
Поляк в двойную цель попал:
Он Польшу спас от негодяя
И русских братством запятнал.
И доставалось же Фаддею. Вяземский указывает на то, что он писатель. Действительно, Булгарин выпустил приключенческий роман Иван Выжигин, ставший, выражаясь современным языком, бестселлером. Многие даже сравнивали Булгарина с Вальтером Скоттом.
По этому поводу Пушкин заметил:
«Все говорят: он Вальтер Скотт,
Но я, поэт, не лицемерю:
Согласен я, он просто скот,
Но что он Вальтер Скотт – не верю».
Пушкину приписывалась и следующая эпиграмма, где поэт высмеивает заботу Булгарина о собственной красоте:
«Радея за свои красы,
Ты на лицо румяна сыплешь,
Ты бреешь бороду, усы,
Ты волосы на теле щиплешь –
Все это для жены твоей:
Ты к ней любовью пламенеешь,
Так верю я, мой друг Фаддей,
Но для кого ты ноги бреешь?»
Слово ноги у Пушкина пропущено. На самом деле это авторская интерпретация, мы понимаем, что здесь должна была стоять другая часть человеческого тела. Но не будем настаивать.