Первое кафе
Зайти в кафе, выпить чашечку, соответственно кофе, съесть десерт. Обыденное явление повседневной жизни.
У Доминика
Если бы вы очутились в Петербурге в XVIII в., то утомились бы бегать в поисках места, где можно посидеть за чашкой чего-нибудь горячего. Не было в городе кафе. Поэтому когда в начале XIX в. к нам прибыл швейцарец Доминик Риц-а-Порто, то он увидел, что на общепитовском рынке пустует огромная ниша. Собственно, он ее и занял, открыв на Невском, 24 заведение нового формата, назвав его в свою честь – «Доминик».
Здесь не жарили ростбифы, не готовили супы. Здесь угощали кофе с пирожными, давали почитать газеты и поиграть в бильярд. Поэтому сюда потянулась публика со средним достатком и выше.
Если мы взглянем на картину Маковского или эскиз Репина под названием «У Доминика», то увидим разношерстную публику исключительно мужского пола. «А где же девушки?» — спросят девушки. Их нет. Не пристало девушкам в кафе ходить. С кавалером еще куда ни шло. Но одной ни в коем случае.
Безусловно, этот диктат общественного мнения не распространялся на всех. Мы еще встретимся на Невском с девушкой, которая, сидя в кафе, напутствовала террористов.
Буквы платят
А сейчас анекдот из жизни Пушкина, анонсированный у дома №22. Смирдин платил Александру Сергеевичу по червонцу за строку. Поэт пригласил знакомых к Доминику. Угощение, естественно за его счет. Входит уже знакомый вам граф Завадовский, один из участников четвертной дуэли. Он видит пир горой и говорит Пушкину: «Однако, Александр Сергеевич, видно туго набит у вас бумажник!». «Да ведь я богаче вас, – отвечает Пушкин. – Вам приходится иной раз проживаться и ждать денег из деревень, а у меня доход постоянный с тридцати шести букв русской азбуки».
Однако дохода с тридцати шести букв все равно не хватало. Солнце русской поэзии жило в долгах как в шелках.