Газпром хочет построить уже третью башню, в связи с чем разные СМИ несколько раз спрашивали мое ценное мнение по этому поводу. Хочу рассказать одну историю.

 

Однажды я работал у замечательной и умнейшей женщины Лины Перловой в ее галерее дизайна. И как-то раз она мне сказала, что Эрмитаж испортил вкус петербуржцев.

Скажу честно, меня эта фраза задела. Но спустя годы, когда я сделал не один ремонт и пожил в разных местах, я понял, что она имела в виду.

 

На излете советской эры я, будучи еще подростком, открывал мир заново. Я вдруг выяснил, что вся музыка от глэма до панка уже случилась; весь кинематограф от хоррора до боевиков уже случился; вся мода от хиппи до готики уже случилась. Но до такой сферы, как дизайн, мне было еще как до Луны, поскольку она не являлась для меня первостепенной.

 

 

И вот когда в нулевых изучал данный вопрос, стало понятно, что ИКЕА для многих из нас явилась настоящим спасением. Потому что она показала, что люстры из искусственного хрусталя, о которые ты бился головой в хрущевках, синтетические ковры на стенах и телевизор под тюлевой накидкой — это пиздец. Что оказывается, минимум средств может дать нужный быт, а строгий стиль создать уют.

 

Все эти ковры и люстры — следствие подсознательного подражания “дорого богато” в наших музеях. Мы привыкли к золоту, финтифлюшкам и фарфоровым статуэткам, отсюда все эти нагромождения в советских сервантах за прозрачным стеклом. И праздничные сервизы. Это отнюдь не значит, что Эрмитаж, или Царскосельский дворец — плохо. Но советский человек не имел понятия о мастерах вроде Сааринена или Мис ван дер Роэ.

 

Идея Охта-центра мне не вкатывала. Но вот когда эту кукурузину поставили в Лахте, все заиграло другими красками. Спускаешься на авто по ЗСД из аэропорта, и перед тобой Сан-Франциско. А когда я увидел, как преобразится окрестная территория, то возликовал. Наконец-то человейники на Коменде и Старухе получат достойную зону современной городской среды. Авось, метро протянут.

 

Подобные кластеры являются центром притяжения не только горожан, но и туристов, классический пример Дефанс в Париже. Я вообще был удивлен, когда узнал три самых посещаемых объекта в столице Франции. В лидерах — центр Помпиду, который отнюдь не ассоциируется с классикой жанра, и тоже вызвал в свое время скандал.

 

Особо умиляют вопросы журналистов о береговой линии: как город будет восприниматься с воды. Я спросил одного: вы часто в Питер по воде попадаете? Ну не хватило у него сил сказать, что никогда, поэтому ответил, что нечасто. Такое впечатление, что мы тут в Нью-Йорке и говорим про паромы со Статен-Айленда на Манхэттэн. У нас люди на Лахту смотрят исключительно с востока на запад, а не наоборот.

 

Если перенестись на 300 лет назад, то критиканы воспринимали Петропавловский собор и Адмиралтейство как абсолютно антирусский образ, который надо бы уничтожить. Собственно, в Москве, где была построена по сути копия Шпиля Петропавловки в виде Меншиковой башни, никто не бросился ее спасать во время пожара. Поэтому теперь она пребывает в кастрированном виде.

 

Если мы хотим движения вперед согласно заветам Петра I, то нужно выйти за рамки позолоты и коринфского ордера. Исторический центр, безусловно, подлежит сохранению, но я не совсем понимаю, зачем трястись над окраиной спального района.

 

И есть еще один аспект. О России за рубежом принято писать либо плохо, либо никак. NY Times вам в помощь. Подобные же события позволяют представить наше государство не только как облагороженный Гулаг, но как страну, прекрасно интегрированную в современный мир.