Белинский против Гоголя
«Или Вы больны, и Вам надо спешить лечиться; или — не смею досказать моей мысли…» Виссарион Белинский отчитывает Николая Гоголя. Да еще как отчитывает.
Разочарования неистового Виссариона
«Проповедник кнута, апостол невежества, поборник обскурантизма и мракобесия, панегирист татарских нравов — что Вы делаете?!! Христа-то зачем Вы примешали тут?! Что Вы нашли общего между Ним и какою-нибудь, а тем более православною церковью?».
Сильно. Во-первых, жесткий нонконформизм, навязывание тезиса довольно популярного во все времена: Христос отдельно, церковь отдельно. Во-вторых, какие эпитеты в адрес великого русского писателя: апостол невежества, проповедник кнута! А ведь
Гоголь уже был известной персоной, именем нарицательным.
Когда сюда, в дом Лопатина, где жил Белинский, прибежал Некрасов с рукописью Достоевского, то он воскликнул: «Новый Гоголь явился!» На что язвительный критик заметил: «У вас Гоголи-то как грибы растут». Потом Белинский жестоко разочаровался в Достоевском, после того как он вместо изображения страданий простого человека вдруг занялся описанием некоего романтика, блуждающего в белую ночь по набережным Петербурга. Но еще больше Белинский разочаровался в Гоголе.
Литературный дом
Дом №68 по Невскому проспекту во всех справочниках именуют Литературным. Тут многие живали: Гончаров, Писарев, Тютчев. Но самое большое внимание, конечно же, уделялось Виссариону Белынскому, чей дед был священником в селе Белыни. В молодости Виссарион заменил букву ы на и для благозвучности. Как критик он начинал в Москве с тезиса, что литературы у нас нет, а есть всего лишь несколько писателей. Заявлено это было в 1834 году, и по правде сказать, русская литература действительно только начиналась. И для нее нужна была «нравственная узда», как говорил Панаев, который, кстати, тоже одно время тут проживал. Вот этой «уздой» или кнутом и пряником, и стал Белинский.
Авдотья Панаева писала в своих воспоминаниях: «Мы переехали к Аничкину мосту в угловой дом, против дома Белосельского. Белинский тоже переехал в этот дом, заняв во дворе маленькую квартирку о двух комнатах по черной лестнице. Его квартира выходила окнами на конюшни и на навозные кучи. Солнце никогда не заглядывало в эти окна».
Самый авторитетный критик России был нищим и больным человеком, тратившим большую часть своего скудного заработка на лекарства, благо аптека была через дорогу, точнее сказать, через реку Фонтанку.
Дело петрашевцев
Он вовремя умер. «От тяжких испытаний избавила его смерть», — заметил Тургенев, написавший в этом доме «Записки охотника». Под тяжкими испытаниями Иван Сергеевич подразумевал дело петрашевцев. Начальник штаба корпуса жандармов Василий Дубельт очень горевал, что Белинского нет в живых, поскольку мечтал сгноить его в тюрьме.
Главным пунктом обвинения для многих петрашевцев, в частности, для отставного инженер-поручика Федора Достоевского, было недонесение о чтении письма Белинского Гоголю.
Только вдумайтесь в эту формулировку. Каким же страшным казалось правительству это письмо, в котором неистовый Виссарион разносит автора «Мертвых душ» в пух и прах.
Новый Дантес
Еще дальше пошел другой житель дома №68 Дмитрий Писарев, который в статье «Пушкин и Белинский» не оставил мокрого места ни от Пушкина ни от Белинского.
Поэта он вообще считал бесполезным, а его строки навевали на него истерическую зевоту.
В этой связи Дмитрий Минаев написал:
Гоним карающим Зевесом,
Двойную смерть он испытал:
Явился Писарев Дантесом
И вновь поэта расстрелял.
В годы блокады уже сам дом был расстрелян немцами, сюда угодила фугасная бомба, которая снесла портик. Его наскоро залатали, в пятидесятые был возведен фактически новый фасад, а уже в наше время многострадальное здание опять снесли, чтобы возвести на его месте отель. И против такого даже неистовый Виссарион был бы бессилен.
