Тупой фельдфебель
Актеру Каратыгину приписывают следующий анекдот: он побывал на похоронах высокопоставленного любителя карточной игры, зашифрованного под фамилией С., которые описал следующим образом: «Все было великолепно. Сначала ехали казаки с пиками, потом музыканты с бубнами, затем духовенство с крестами, потом сам С. с червями, за ним шли дамы, тузы, валеты и в конце концов двойки, тройки, четверки…»
Ужасы Сухозанетские
Считается, что здесь описываются похороны Ивана Онуфриевича Сухозанета, которому с конца 1820-х годов принадлежал дом на Невском, 70. 24 ноября 1834 года историк Александр Иванович Тургенев пишет у себя в дневнике:
«Вечер с Жуковским, Пушкиным и Смирновыми; любезничал с Пушкиной, и с Смирновой, и Гончаровой. Но под конец ужасы Сухозанетские, рассказанные Шевичевой, возмутили всю мою душу».
Что это за ужасы такие? Ведь если мы посмотрим на портрет Сухозанета кисти Джорджа Доу, который висит в военной галерее Зимнего дворца, то увидим красавца офицера с модными усиками и бакенбардами, романтика, а не вояку. Но это обманчивое впечатление. И в армии, и в обществе репутация у Ивана Онуфриевича была не из лучших.
Пушкин называл его человеком «запятнанным». Михаил Бестужев вспоминал, что когда во время восстания декабристов Сухозанет прискакал к ним с приказом сложить оружие, Пущин крикнул: «Пришлите кого-нибудь почище вас». И Сухозанет прислал. Картечь. Именно он командовал расстрелом войск на Сенатской площади, получив за это у Николая I довольно весомый кредит доверия. Что выразилось в назначении его на пост директора Императорской военной академии. Об ужасах в этом учебном заведении и рассказали Александру Тургеневу во время вышеописанного вечера.
Пуговица к мундиру
Сухозанет был приверженцем весьма прямолинейных методов. Вот, например, какую речь он произнес в академии 14 ноября 1846 г.:
«Я, господа, собрал вас, чтобы говорить с вами о самом неприятном случае. Я замечаю, в вас нисколько нет военной дисциплины. Наука в военном деле не более, как пуговица к мундиру; мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира».
Генерал не ставил науку ни в грош.
В этой связи историк Евгений Тарле написал в книге «Крымская война», что «злостный, наглый, полуграмотный и тупой фельдфебель Сухозанет умышленно разрушал военную академию и насаждал невежественность среди командного состава».
Боевой медведь
Сухозанет стал героем, конечно же, иносказательным, сказки Салтыкова-Щедрина «Медведь на воеводстве»: «Хотя Осел, воспользовавшись первым же случаем, подвиги Топтыгина в лучшем виде расписал, но Лев не только не наградил его, но собственно-лапно на Ословом докладе сбоку нацарапал: “Не верю, штоп сей офицер храбр был ибо это тот самый Таптыгин, который маво Любимова Чижика сиел!”»
Здесь пародируется одно из высказываний Сухозанета. Юрист Анатолий Кони вспоминал, что он «был до того несоответствен в смысле современной науки, что некоторые его резолюции не забыты до сих пор, как, например, приписываемая ему: «сумлеваюсь, штоб Прискорб (Брискорп) мог оболванить эфто дело кюлю (к июлю)».
Одноногий картежник
А еще господин Сухозанет был заядлым картежником. Мария Толстая вспоминала про один из вечеров в доме Лавалей на Английской набережной:
«Там я увидела в первый раз известного игрока того времени, одноногого генерала Сухозанета, который просидел весь вечер, не вставая, как приклеенный, за карточным столом, то и дело придвигал к себе по зеленому сукну груды червонцев и империалов. Государь Николай Павлович тоже не раз подходил к этому столу, внимательно следил за игрою Сухозанета, и видно было, что он им не очень-то доволен».
Сухозанет действительно был одноногим, конечность ему оторвало в сражении при Грохове во время польского восстания. И царь мог быть им недовольным, поскольку ходили слухи, что Сухозанет был нечист на руку, потому и выигрывал. Но и проигрывал, да так, что его наследник не смог расплатиться с долгами и продал дом Петербургскому купеческому обществу. Сейчас здесь располагается Петербургский союз журналистов.
